Мы продолжали бурную концертную деятельность в Москве и не только, чаще и чаще случались концертики в родном городе. Как-то раз мы играли для иностранных друзей, не владеющих русским языком, и, как ни странно, им тоже понравилась наша программа. Этот концертик для девушек из Гамбурга, а также для всех наших друзей проходил дома у Ливерпульца, с которым как-то нас познако-мил Борис. Ливерпульца прозвали так за то, что в бытность свою студентом университета он был отправлен со всей своей группой на стажировку в Англию, и один семестр обучался английскому языку на родине "Битлз". Вернулся он оттуда совершенно другим человеком и начал вести такой образ жиз-ни, про который можно смело сказать словами одного из геро-ев известного фильма "Асса": "Я был нетрезв, и мое поведение недостойно советского офицера...". Дома у Алексиса-Ливерпульца было довольно миленько - он тащил к себе все, что только возможно и что плохо лежало, - тут стояли и висели чучел а диких зверей и птиц, повсюду сверкали таблички - "Не стой под стрелой", "Пьянству - бой", к которой была сделана приписка "Пьянству - гёрл", "Не работай" и так далее. Из Англии наш приятель привез массу пластинок и книг, и у него можно было провести время приятно и не без пользы.

В феврале планировалось провести очередной концерт в рок-клубе, на этот раз должны были играть только две группы - в первом отделении "Кино", во втором - "Аквариум", как бы группы - побратимы.

Неотвратимо уже встала перед нами необходимость рас-ширения состава группы - музыка, которую теперь писал Витька, могла звучать только в электричестве, с полным составом. Во всяком случае, на рок-клубовский концерт музыканты нам были нужны в обязательном порядке - прибегать опять к помощи "Аквариума" мы не хотели - в глазах публики мы бы утратили свое лицо, тем более, что "Аквариум" работал в том же концерте.

Перед тем, как уйти в армию, Олег - наш Гиперболоид - работал в одной командочке параллельно с нами, играл с ней на разных свадьбах, вечеринках - подхалтуривал, одним словом. Командочка, впрочем, была некоммерческой направленности - вокалист обожал Джона Леннона, гитарист торчал от "Криденс" - со вкусом у ребят было все в порадке. Я тогда познакомился с этой группой и теперь решил попытать счас-тья и созвонился с басистом - Максом. Выслушав мои предло-жения и условия, Макс согласился поиграть с "Кино" в каче- стве сессионного музыканта. Я начал ездить к нему, он тоже жил в Купчино, недалеко от меня, и репетировать с ним Витькин материал.

Сам Витька теперь сидел дома с Марьяшей - они сни-мали квартиру где-то на Гражданке - и особенно не утруж-дал себя поездками к новому басисту и репетициями с ним. Он сказал, чтобы я подготовил его, а потом, чтобы мы вме-сте приехали, и Витька "примет работу". И я готовил Макса к этому экзамену и успел подружиться с ним. Мы встре-чались с его приятелем - гитаристом Юркой Каспаряном, играли рок-н-роллы и Витькины песни, беседовали о роке, пили чай, слушали музыку - рок-н-роллы "Криденс" и "Битлз", которые обожал Юрка. Однажды я ехал к Витьке на Гражданку, вышел из мет-ро "Площадь Ленина" и ждал троллейбуса, на котором нуж-но было проехать еще с полчаса, чтобы добраться до Витькиного нового дома.

- Привет, - услышал я знакомый голос, повернул голову и увидел Макса с бас-гитарой в чехле, а рядом с ним - Юрку. Юрка тоже был с гитарой в руках - они, как выясни-лось, ехали домой с какой-то очередной то ли халтуры, то ли репетиции, то ли еще чего-то.

- Вы сейчас свободны? - спросил я Макса и Юрку.

- Свободны.

- Поехали к Витьке. Я сейчас как раз к нему на репети-цию. Макс, ты уже можешь показать, что ты там напридумывал, может быть. Юра, и ты что-нибудь поиграешь - хо-тите? Можно попробовать.

- С удовольствием, - ответили продрогшие уже музыканты.

Когда мы приехали к Витьке и я представил ему кандидатов в концертный состав "Кино", Витька увел меня на кухню и неожиданно устроил мне небольшои нагоняй - впервые за все время нашей дружбы и совместной работы. Он был страшно не-доволен тем, что я привел к нему в дом незнакомого ему человека - Каспаряна.

- Что ты водишь сюда, кого тебе в голову взбредет? - говорил он, хотя я впервые привел к нему незнакомого ему человека, да и то по делу.

- Послушай его, - говорил я, - он неплохой, вроде, гита-рист, может быть, пригодится на концерте...

- Ничего я не хочу слушать. С Максом сейчас будем репе-тировать. И без меня не решай вопрос - кто у нас будет играть!

- Я ничего и не решаю. Я тебе привел человека, чтобы ты сам посмотрел и решил. И вообще, я со своими обязанностями справляюсь, по-моему, и еще ни разу ничего не обломил - что ты ругаешься-то?

Мой друг быстро остыл - роль суперзвезды ему удавалась только в присутствии Марьяши, которая поддерживала и куль-тивировала движение в этом направлении, сейчас же он при-шел в себя и успокоился.

Мы поиграли втроем - Юрка наблюдал и не принимал участия в репетиции, под конец Витька все-таки решил попробовать его и предложил поиграть соло в нескольких песнях. Юрка начал играть в своей рок-н-ролльной манере, и вызвал сразу же бурю протеста - этот стиль нас не устраивал. Тогда юный поклонник "Криденс" взял себя в руки и стал обходиться с гитарой более сдержанно.

- Ну, вот так еще ничего. В принципе, на концерте можно попробовать поиграть вчетвером, - сказал Витька.

Юрка и Макс уехали, а я задержался - нужно было решить еще ряд вопросов относительно концерта. Тут Витька снова вызвал меня на кухню и вдруг извинился передо мной за рез- кость - чем безмерно удивил меня - я воспринял его недоволь-ство появлением Юрки как должное. Витьке же явно было не по себе - таких разборок у нас раньше никогда не возникало, и он сказал, что надеется на то, что не возникнет и впредь.

- Поработай с Юркой, - сказал он примирительно, - порепетируйте с ним - вы же рядом живете. Я думаю, что все будет нормально.

Я тоже думал, что все будет нормально, и начал ездить к Каспаряну и играть с ним. Он был очень милым парнем - у таких людей, по-моему, не бывает врагов. Мы чудесно проводили время, играли, беседовали и отрабатывали нюансы про-граммы.

Этот зимний рок-клубовский концерт "Кино" - "Аквариум" оставил у меня самые приятные воспоминания, и у боль-шей части моих друзей - тоже. Единственным темным пятном была едкая рецензия в рукописном журнале "Рокси".Там гово-рилось, что то - не так и это - не так; у Рыбы, значит, ширинка на сцене расстегнулась, и вообще, мол, концерт был поганый. Почему - поганый, я из статьи так и не понял.

Сила воздействия, как известно из физики, равна силе противодействия, а в наших условиях сила противодействия давлению властей на рок-группы со стороны этих самых групп зачастую преобладала над силой, с которой городские власти давили на рок-клуб. Перед концертом с Борисом и Витькой была проведена беседа в рок-клубе с представителями отдела КГБ, курирующего ленинградский рок. Беседа, смысл кото-рой заключался в предостережениях музыкантов от различных сценических вольностей, разумеется, вызвала обратное дей-ствие - концерт прошел на грани истерики, и "Кино" с "Аква-риумом" работали так, словно бы находились на сцене в пос-ледний раз, что, впрочем, было недалеко от истины.

Мы играли первым номером - расширенный состав "Кино" - мы с Витькой, Каспарян, Макс и приглашенный в качестве сессионщика джазовый барабанщик Боря, мой старый знако-мый. Марьяша в этот раз постаралась от души, и наш грим, я уж не говорю о костюмах, бьш просто шокирующим. Ансамбль звучал достаточно сыгранно, Витька играл на двенадцатиструн-ке, мы с Каспаряном дублировали соло, и звучало все, кажет-ся, довольно мощно. В отличие от традиционных красивых поз ленинградских старых рокеров мы ввели в концерт уже откровенно срежиссированное шоу - я иногда оставлял гитару и переключался на пластические ужасы - например, в фантас-тической песне "Ночной грабитель холодильников" я изобра-жал этого самого грабителя:

Он ночью выходит из дома, Забирается в чужие квартиры, Ищет, где стоит холодильник, И ест... 

Мы играли в основном быстрые, холодные и мощные вещи - 'Троллейбус", "Время есть...", "Элек-тричка", "Грабитель" и прочие подобные забои. Един-ственным, пожалуй, исключением были "Алюминиевые огурцы", в которые Юрка влепил-таки свое рок-н-ролльное соло, но, возможно, на концерте это было и неплохо - часть зрителей выразили одобрение этому кивку в старую музыку.

Концерт вообще получился законченным и полноценным - после нас работал "Аквариум" со своей электрической про-граммой и довел зал просто до экстаза. В те годы это была бесспорно ленинградская группы ± 1, массовая аудитория была подавлена и сломлена мощнейшим звуком "Аквариума" - Дюша, Сева, Фан, Булычевский, Курехин, Ляпин, Трощенков вместе звучали так, как никто еще не звучал в Ленинграде. Ну и Б.Г., конечно, неистовствовал на сцене в полный рост - группа про-шибала всех - и хардовиков, и волновщиков, и джазменов...

Однажды Витька позвонил мне и сказал, что он решил немедленно приступать к записи.

- А где? - поинтересовался я. Идея была неожиданной - мы не собирались ничего писать раньше чем через месяц-другой.

- Нужно все-таки опять с Тропилло договариваться, - ска-зал Витька. - Давай этим займемся.

s - Ну, хорошо, - согласился я, - с Тропилло мы договорим-ся. Тогда тебе срочно нужно начинать с нами репетировать - с Максом и Юркой.

- Нет, я думаю, что мы снова все сделаем с "Аквариумом". Это профессионалы, они сделают все, как надо. Наши ребята еще не готовы. Новый альбом должен быть по музыке безуп-речным - они этого сделать не смогут.

- Нет, я не согласен, - сказал я. - В таком случае нужно подождать, пока Юрка с Максом все отточат - мы должны этот альбом делать своим составом.

- Не надо меня учить, как мне делать мой альбом.

-Витя, если это ТВОИ альбом, делай его, пожалуйста, как хочешь. А если это альбом "Кино", то это должно быть "Кино".

- Леша, если у тебя такое настроение, то ведь я могу записать мой альбом и без твоей помощи.

- Пожалуйста, - сказал я и повесил трубку.

Больше мы с Витькой не созванивались никогда. "Мы странно встретились и странно расстаемся...". Дурацкий спор вдруг стал причиной совершенно дикого разрыва - группа "Кино" перестала существовать. Это было как-то странно -совершенно, казалось бы, на пустом месте - ну, повздорили, ну, помирились... Но мы не вздорили и, соответственно, не мирились. Я чувствовал, что напряжение внутри "Кино" в пос-ледние месяцы росло - и вот, прорвалось...

Я заезжал иногда к Каспаряну - Витька ему тоже не зво-нил, мы поигрывали немного, а потом я перенес свою музы-кальную деятельность в Москву - стал ездить туда каждую неделю и играть дуэтом с Сережкой Рыженко. С Юркой, есте-ственно, я видеться тоже перестал.

Однажды, месяца два спустя, я встретил его случайно на улице и узнал, что Витька позвонил ему и предложил поиг-рать. Ну, в добрый час...

Раздражают звонки. Звонят мальчики и девочки и требуют от меня каких-то экспонатов в музей Виктора Цоя. Я не даю им экспонатов, у меня нет ничего такого, чтобы я мог им дать.

Все мои экспонаты - это моя жизнь, моя молодость, ко-торую я ни в какой музей не отдам. Я хотел было сказать этим мальчикам и девочкам, что если они думают, что музеи и па-мятники возвращают кому-то жизнь, то они очень ошибаются. Отнимают они жизнь, а не возвращают, превращают реликвию во что-то такое, что совсем не похоже на оригинал. И сами усердные музейные служители превращаются в мумии и экс-понаты. Но я ничего им не сказал. То, что для них умерло, во мне живет - это часть меня, и Майка, и Бориса, и всех наших друзей.

А Борис, кстати, пел в восемьдесят втором: "Мы пили эту чистую воду...", - ну-ка, мальчики-девочки, кидайте свои пальчики, смотрите на меня в окно, что там дальше поется? Не помните? О нас, о нас. Вот, когда вспомните, тогда и позвони-те мне из своего музея. А мы - мы никогда не станем старше.