- Что будем играть? - спросил Витька.

- Твои вещи, конечно. Вещи-то клевые, - ответил Олег, увертываясь от дыма подгорающего костра.

- И твои, - Витька посмотрел на меня.

- Ну, не знаю, - сказал я, - они все-таки более панковские. Если у меня будет что-нибудь битовое, то можно и мои, но твои мне пока больше нравятся.

- Ну нет, надо что-то новое писать, насчет готовых я что-то сомневаюсь. Ну, "Друзей" можно делать, "Восьмиклассница" - она очень простенькая, я боюсь, что будет неинтересно...

- Не комплексуй, отличная песня! - сказал Олег.

- Да?

- Конечно.

- Ты так считаешь?

- Да тут и считать нечего. Всем же нравится.

- А ты как думаешь? - спросил Витька меня.

- Слушай, ну что ты, говорят же тебе - классная вещь.

- Ну, не знаю... "Зверей" твоих сделаем...

- Да "Звери" - это фигня полная. "Восьмиклассницу" сделаем, "Папу", "Бездельника"...

- Ну, "Папу" можно. "Бездельник", наверное, пойдет...

- "Бездельника" разложим на голоса, - сказал Олег. - Будет такой русский народный биг- бит.

- Да. круто может получиться, - поддержал я.

- Может...

- "Лето" можно сделать тоже с голосами - можно мощ-но подать.

- Можно...

- "Осень", в смысле "Песня для Б.Г."?

- Ну да.

- Да, это пойдет. Мне она нравится. Легкий рок-н-ролльчик...

"Песню для Б.Г." Витька написал совсем недавно - пос-ле посещения нами квартирного концерта "Аквариума". Во-обще-то она называлась "Осень", но Витька посвятил ее Борису и пел всегда в его манере - скороговоркой, отрыви-сто и быстро выбрасывая слова:

Последнее время я редко был дома, Так, что даже отвыкли звонить мне друзья. В разъездах, разгулах, конца лета симптомы Совсем перестали вдруг мучить меня. 

- Так, - сказал Олег. - Так что будем играть - акустику, как "Аквариум"? Или электричество?

Аппарата-то нет.

- Ну. в идеале - электричество хотелось бы. Ты как, Леша? - Да, конечно, надо бы делать электричество. Только вот на чем?

- Подожди, - Олег перебил мои размышления, - аппарат можно собрать кое-какой. У нас в клубе что-то можно взять (он имел в виду аппарат "Пилигрима", который до сих пор стоял на нашей бывшей базе - в подростковом клубе "Рубин"), у Дюши что-нибудь откупим.

- Ни фига Дюша не продаст - он сам все покупает, пока до киловатта не доберет, не успокоится.

Ничего он нам не продаст. Надо точку искать, базу с аппаратом. В общаге какой-нибудь. А с другой стороны - свяжешься с ними, надо будет на танцах каких-нибудь им отыгрывать, - продолжал я размышлять вслух.

- Танцев мне в ПТУ хватает, - мрачно пробормотал Витька. - Достало меня гопников веселить. А покупать - покупайте. Ты, Леша, очень богатый, наверное? Такой же, как я. На какие деньги покупать?

- Да...

- Да...

- Я считаю так, - продолжал Витька, - надо сейчас репетировать, делать акустическую программу с расчетом на электричество. Чтобы, в случае чего, мы могли бы ее и в электричестве сыграть.

А сейчас отработаем программу и будем делать квартирные концерты - получать деньги и их пускать в аппаратуру. У нас даже инструментов нормальных нет. А другие деньги нам пока не светят.

s - Мне надо кое-что прикупить, - сказал Олег, - бонги там, всякие мелочи. Но с этим я разберусь - у меня же зар-плата ничего, как-нибудь осилю.

- Вот это правильно, - мы с Витькой улыбнулись.

- Да-вай, давай, прикупай.

- Ну вы уж тоже, напрягитесь как-нибудь, - сказал Олег.

- А тут напрягайся - не напрягайся... Надо квартирные концерты делать.

- Сначала программу, - поправил Витьку Олег.

- Ну ладно, - решил я. - Пока мы тут в палатке сидим - сколько нам тут еще - недели полторы загорать?

- Да, полторы - две, - ответил Олег.

- Ну вот, - я продолжал, - за это время мы здесь отрепе-тируем что-нибудь. Приедем домой - как раз - осень, сезон начинается, все люди приедут, можно будет с квартирниками разобраться.

- Леша, а у тебя есть кто-нибудь, кто квартирниками занимается? - спросил меня Витька.

- Надо подумать. Знаешь, лучше тебе на этот счет с Борькой поговорить, с Гребенщиковым - он тебя любит. Я думаю, он сможет в этом деле помочь. А ты случайно не знаешь, у "Аквариума"-то есть свой аппарат?

- Да вроде бы нет, - ответил он. - Если они делают электричество, то работают на чужом. Но Гребенщиков - это же фигура, я думаю, у него нет проблем с аппаратом. Нас-то никто не знает. Надо создавать имидж, делать про-грамму - надо подойти по-западному. Был бы материал хо-роший, а аппарат - дело наживное.

Да, с аппаратом в те годы дело обстояло туго. 99 про-центов того, что использовали ленинградские рок-группы на концертах, было самодельным - у советской фабричной аппаратуры, на которую могло хватить денег у рокеров, не хватало мощности для рокерских нужд, а та, у которой хва-тало, была чрезмерно дорога и практически недостижима для бойцов рок-н-ролла. И вырастали на сценах клубов и клубиков огромные самодельные гробы-колонки, дымились в глубине сцен самопальные усилители, ревели самопаль-ные гитары с самопальными "примочками"... Такая аппара-тура требовала постоянного ремонта - сработанные из ДСП колонки ломались при транспортировке, а сработанные из фанеры порой падали на музыкантов и ломали их. Усилите-ли аккуратно перегорали на каждом концерте - все настоль-ко свыклись с этим, что не обращали даже внимания, когда прямо на сцене, во время выступления внезапно переставал звучать один или несколько инструментов. Поскольку опе-раторских пультов тоже у большинства групп не было, то звук в залах, как правило, был просто ужасен. Басовые ди-намики хрипели и дребезжали, голосов, за редким исключе-нием, было практически не слышно, барабаны звучали где-то вдали - часто на их подзвучку не хватало микрофонов и усилителей.

Некоторые группы, из тех, кто побогаче и пошустрей, имели, правда, некоторое количество фирменной аппарату-ры, которую замешивали на сцене с самопальной, и получа-лось, в общем, сносно. Поставщиками фирменных гитар, усилителей и клавиш были, в основном, рок-группы из брат-ского социалистического лагеря - "Пудис", "Электра", "Скальды", "Сентябрь", "Ю" и другие рокеры-побратимы. Они изредка подкидывали в нашу Богом забытую страну кое-что из аппаратуры. Музыканты эти сами, как я сейчас понимаю, были не особенными богатеями и частенько про-давали жаждущим советским рокерам гитары и все осталь-ное. Во что они потом вкладывали полученные рубли, я не знаю, но наши рокеры вкладывали в эти рубли годы упорного труда и экономили на обедах и ужинах. Годы нищеты ушли на то, чтобы получить возможность купить эти красивые штучки.

"Самопальщикам" тоже приходилось несладко. У неко-торых из них строительство аппаратуры постепенно вышло на первое место в жизни и заслонило даже музыкальные занятия - музыка отошла на второй план, и они при встре-че хвастались друг другу частотными характеристиками вновь собранных усилителей и общей площадью диффузоров динамиков 2А-9, которые пользовались страшной популярностью и являлись обязательным атрибутом любой хард-роковой команды.

- В рок-клуб надо вступить, - развивал Витька программу действий, - тексты залитовать... Репетиция немедленно началась и продолжалась с перерывами на купание и выпивку все оставшиеся у нас полторы крымские недели. Каждый вечер мы давали кон-церт доя непривередливых селян, что очень помогало отта-чивать и чистить все песни, - селяне орали, пили, болтались мимо нас взад-вперед, что отвлекало от игры, но помогло нам научиться сосредоточиваться на музыке и уходить с го-ловой в жесткий ритм биг-бита. Юг нам быстро надоел. Мы, как и всякие молодые люди, были еще достаточно глупы для того, чтобы не скучать в одиночестве, и нам постоянно были нужны какие-то вне-шние раздражители, приток информации извне. Тем более, что у новой группы, которая родилась под горячим крымским солнцем и уже покорила сердца южан из Морского, были теперь грандиозные планы относительно завоевания Севера. Нам не терпелось вернуться в Ленинград и начать концертировать, ходить на собрания в рок-клуб - это сейчас они кажутся смешными и глупыми, а тогда все это было чрезвычайно интересно, репетировать, покупать инструмен-ты и аппаратуру, слушать новые пластинки. Хотелось уди-вить всех близких друзей новой группой, - в общем, тянуло домой.

Ленинградское небо, как ни странно, на этот раз не казалось нам серым и мрачным, хотя солнца не было и в помине. Мы были бодры и готовы к активным действиям, и мрачный серый город был для нас ареной, был одновремен-но и нашим зрителем, и инструментом, на котором мы со-бирались играть. Отсюда шли к нам темы новых песен - из этих дворов, квартир, подъездов, отсюда мы брали звуки нашей музыки - и нежные, и грубые, и назойливые, и пе-чальные, и смешные, и еще непонятно какие. Мы ничего специально не выдумывали - город был открыт нам весь, со всеми его прорехами и карманами, и мы с наслаждением обшаривали его, забирая все то, что было нужно для музыки "Гарина и Гиперболоидов".

Репетировали мы на двух акустических гитарах и бонгах попеременно - у Олега, у меня, у Витьки - это зависело от того, есть ли дома родители или нет. Мы плотно труди-лись весь остаток лета и сделали программу минут на сорок, которую уже можно было кому-то показывать и при этом не стыдиться. Некоторые песни аранжировал Витька, некото-рые - я, некоторые - все втроем, как, например, "Песня для Б.Г. (Осень)". Витька написал "Бездельника ± 2" - просто переделал старого "Идиота" и придумал там классное гитарное соло, которое я никогда ни изменял и играл всегда в оригинальном варианте.

Нам ужасно нравилось то, что мы делали, когда мы на-чинали играть втроем, то нам действительно казалось, что мы - лучшая группа Ленинграда. Говорят, что артист всегда должен быть недоволен своей работой, если это, конечно, настоящий артист. Видимо, мы были ненастоящими, пото-му что нам, как раз, очень нравилась наша музыка, и чем больше мы "торчали" от собственной игры, тем лучше все получалось. Олег, как более или менее профессиональный певец, помогал Витьке справляться с довольно сложными вокальными партиями и подпевал ему вторым голосом. Ги- тарные партии были строго расписаны, вернее, придуманы -до записи мелодии на ноты мы еще не дошли - и шлифова-лись каждый день. Мы всерьез готовились к тяжелому ис-пытанию - прослушиванию в рок-клубе.

Мы уже довольно часто бывали здесь, примелькались членам правления, и нас уже считали кандидатами в члены клуба. Познакомились мы и с Игорем Голубевым - извест-ным в ленинградских рок-кругах барабанщиком, который с головой ушел в изучение теории современной музыки и вел в рок-клубе студию свинга. Мы все строем ходили к нему в студию, махали там руками и ногами, отсчитывали четвер-ти, прилежно выделяли синкопы и с увлечением грызли гранит этих ритмических премудростей. Нам было интересно учиться - мы понимали, что очень многого не знаем и не умеем, и старались восполнить пробелы в своем образова-нии любыми возможными способами. Витька вообще не был поклонником так называемой теории "зажженного факела", основное положение которой заключается в следу-ющем: если у человека есть божий дар, то ему и учиться не надо, а если нет, учись - не учись, ничего толкового все равно не сделаешь. Это очень удобная позиция для лентяев, одержимых манией вели-чия, которых мы на своем веку видели немало. И нельзя сказать, что они ничего не делали - нет, на-против, они писали песни, создавали группы, пели, иг-рали, но и в мыслях ни у кого не было, что над песней нужно работать, что не всегда они мгновенно рождаются, что вдохновение - это еще не все, нужно приложить еще кое-какие усилия для того, чтобы оформить появившуюся мысль так, чтобы она стала понятна и другим, а не только автору. Ну, это при условии, что есть мысли, конечно.

Витька же был упорным, и в этом плане трудолюбивым человеком. Кое-какие песни у него рождались очень быст-ро, но над большей частью того, что было им написано в период с 1980 по 1983 год, он сидел подолгу, меняя местами слова, проговаривая вслух строчки, прислушиваясь к соче-таниям звуков, отбрасывая лишнее и дописывая новые куп-леты, чтобы до конца выразить то, что он хотел сказать. На уроках в своем ПТУ он писал массу совершенно дурацких и никчемных стишков, рифмовал что попало, и это было не-плохим упражнением, подготовкой к более серьезной рабо-те. Так же осторожно он относился и к музыкальной сторо-не дела. Витька заменял одни аккорды другими до тех пор, пока не добивался гармонии, которая полностью бы удов- летворяла его, - в ранних его песнях нет сомнительных мест, изменить в них что-то практически невозможно.

- Я отвечаю за то, что написал, - говорил он. - И изме-нять здесь уже ничего не буду.

Возможно, здесь сыграл свою роль опыт художествен-ного училища - Витька прекрасно знал и прочувствовал на себе, какой труд нужно затратить, чтобы добиться самых минимальных результатов. Я придумывал по нескольку раз-ных соло к каждой песне и показывал их Витьке - пока он не утвердит какое-то из них, я не мог переходить к отработ-ке дальнейшей музыки.

Игорь Голубев видел интерес, с которым мы пытались перенять у него премудрости свинга, и это ему нравилось. Олег просто подружился с ним, ходил к нему в гости и купил у Игоря более или менее приличные бонги, которые уже не стыдно было использовать на концертах. Голубев иногда давал нам советы чисто музыкального плана, подбадривал молодую группу и обещал поддержку при прослушивании - он был членом комиссии и отвечал за музыкальную сторону решений, выносимых рок-клубовским жюри.

На работу я ездил к семи утра на электричке с проспек-та Славы и как-то поделился с Витькой впечатлениями о этих ранних электричках, о грохочущих, остывших за ночь тамбурах, о заспанных людях, пытающихся проснуться с по-мощью Беломора или Стрелы. Витьке все это было очень близко - он тоже ездил в училище утренними электричками. Это был настолько неприятный момент - грохочущая холод-ная дорога каждое утро, что Витька довольно часто поруги-вал все, что было связано с железнодорожным транспортом, и в один из вечеров, предвкушая завтрашнюю дорогу, после часа работы сочинил какую-то полумистическую, жуткова-тую песню - "Электричка". Это была просто гипнотизирую-щая вещь, вся построенная на двух аккордах, в которой я играл соло малыми секундами, очень режущими слух, как мне кажется, интервалами:

Я вчера слишком поздно лег, сегодня рано встал. Я вчера слишком поздно лег, я почти не спал... 

Мы очень много репетировали, произвели у меня дома так называемую демонстрационную запись, которую, прав-да, никому никогда не демонстрировали - Витька забрал эту ленту к себе домой, спрятал в шкаф, сказав, что это будет архивная запись. Интересно, существует ли она сейчас? Еще одна, к сожалению, не последняя утраченная запись, про-никнутая тем безумным настроением начала восьмидесятых...

Чаще стали мы встречаться с Борисом Борисовичем (Б.Г.) -то в клубе, то на концертах. Он очень тепло относился к Витьке и к его песням, советовал поскорее вступать в рок-клуб и начинать активную деятельность.

Наконец великий день настал. В назначенное время мы пришли в одну из комнаток на Рубинштейна, 13 с двумя гитарами и бонгами. Мы довольно сильно волновались - предстоящий шаг казался нам очень ответственным, да в то время, вероятно, так оно и было. С одной стороны, мы были уверены, что наш музыкальный материал Ц интересней, чем у большинства рок-клубовских групп, с другой стороны, знали, что члены ко-миссии имеют свое, четкое и заштампованное представление о роке и чем группа дальше от этих штам-пов, тем меньше у нее шансов понравиться при прослушивании. В комнатке нас встретил улыбающийся Игорь Голубев, как всегда подбодрил нас, посоветовал не волноваться и попробовать "посвинговать".

- Ну-ну, сейчас посвингуем, - пробормотал Олег.

- Я тебе посвингую, - шепнул Витька. - Играй, пожалуй-ста, нормально.

По коридору к нам медленно и неотвратимо приближались остальные члены комиссии с Таней Ивановой во главе. Не любила нас Таня сначала, ох, не любила. А через год полюбила - вот что делает с людьми высокое искусство... Кто там был еще, я сейчас не помню, помню только Таню, Игоря и, по-моему, Колю Михайлова. Комиссия расселась по стульям, мы тоже расселись по стульям. Игорь Голубев улыбнулся и сказал:

- Ну вот, молодая группа хочет показать свой материал. Ребята хотят вступить в рок-клуб, и, мне кажется, их творчество заслуживает интереса. Они несколько не похожи на то, к чему мы привыкли, ну что ж - это тоже может быть интересным. Ребята они хорошие, ходят ко мне в студию, учатся...

- А как вы называетесь? - спросила Таня.

- "Гарин и Гиперболоиды", - ответил Витька. Члены комиссии засмеялись, а Таня поморщилась

- А что вы хотите сказать таким названием?

- Да ничего, - сказал Витька, начиная раздражаться.

- Да... - Таня покачала головой, она боролась за чистоту рок-идеи, а тут какие-то Гиперболоиды - что они умного могут сказать? Что светлого привнести в молодые души, жаждущие правды, чистоты и... ну да, да - рок-революции...

- Может, послушаем их, - наконец-то предложил Голу-бев. - Что мы их мучаем, смущаем, давайте, ребята, начи-найте.

Настроение у нас уже было препаршивое, но деваться было некуда, и мы начали. Репетиции пошли нам на пользу - раздражение не отражалось на качестве игры - мы все делали чисто и без ошибок, старались, конечно. "Бездельник ± 1", "Бездельник ± 2", "Мои друзья", "Восьмикласс- ница"...

Шесть или семь песен без перерыва, одна за другой. И напоследок - недавно написанный Витькой "Битник" - мощнейшая вещь опять-таки с мрачным и тяжелым гитар-ным сопровождением: Эй, где твои туфли на "манной каше"? И куда ты засунул свой двубортный пиджак?.. - Ну и что ты хочешь сказать своими песнями? Какова идея твоего творчества? - спросила Таня Витьку. - Что ты бездельник? Это очень хорошо? И остановки только у пив-ных ларьков - это что, все теперь должны пьянствовать? Ты это хочешь сказать? А что за музыка у вас? Это, извините меня, какие-то подворотни...

- Ну уж так и подворотни, - вмешался Михайлов. - Му-зыка-то, как раз, интересная. Вообще, не будем ребятам го-ловы морочить. Мне кажется, что все это имеет право на существование.

- Конечно, имеет, - сказал Голубев, - ребята еще учатся, работают над песнями...

- Я считаю, их надо принять в клуб, мы должны помо-гать молодым, - сказал кто-то еще из комиссии.

- Принимаем, я думаю, - сказал Коля.

- Конечно, - поддержал Голубев. По Таниному лицу было видно, что она одобряет проис- ходящее, но ей не хотелось разрушать демократический имидж клуба, и она пожала плечами, потом кивнула:

- Если вы считаете, что можно, давайте примем. Но вам, - она повернулась к Витьке, - вам еще очень много нужно работать.

- Да-да, мы будем, - пообещал Цой. Я видел, что его раздражение сменилось иронией, и все наконец успокоились - и комиссия, и мы. Мы сказали "спа-сибо", вежливо простились со всеми, пообещали ходить на собрания, в студию свинга, на семинары по рок-поэзии и еще куда-то там и с миром пошли прочь - новые члены ленинградского рок-клуба - ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ.

Мы вышли на Невский и побрели в сторону Адми-ралтейства - в гости к Борису, который тогда жил с ц i женой в крохотной комнатке на последнем этаже ^ огромного старого дома на улице Софьи Перовской. Ни радости, ни разочарования мы не чув-ствовали - мы были уверены и до прослушивания, что нас примут в клуб, было только облегчение от того, что закончилась эта неприятная, дурацкая беседа с комиссией.

Мы поднялись по бесконечно длинной, крутой лестни-це к Борькиной двери и позвонили в звонок.

Улыбающийся Б.Г. появился на пороге и пригласил проходить - мы вошла сначала в узкий коридорчик, а затем оказались на огромной коммунальной кухне, которая одновременно служила Борису гостиной и столовой. Два больших окна давали жильцам этой квартиры возможность попадать из кухни прямо на крышу - с наружной стороны под окнами висел широкий карниз, уже переделанный в длинный балкон. Спальней и кабинетом Б.Г. и Людке служила маленькая комнатка, в которую можно было попасть прямо из кухни. Раньше, по всей вероятности, она предназначалась для прислуги, под чулан, или что-нибудь в этом роде. В доме у Б.Г. всегда было чрез- вычайно спокойно, мило и тихо. Несмотря на отсутствие комфорта, этот дом был очень теплым и гостеприимным, и все обычно чувствовали себя здесь достаточно удобно. Един-ственная проблема, которая вставала перед желающими по-сетить Бориса, - это застать его дома - он был без конца занят различными музыкальными проектами, а телефона у него не было. Но на этот раз мы заранее договорились прий-ти сюда после прослушивания и сообщить о результатах -Борис явно был заинтересован в нашем дальнейшем росте.

Шла осень 1981 года. Все еще было впереди, и мы это чувствовали. Мы были бодры и веселы, репетировали, сочи-няли, играли. Началась полоса дней рождений друзей, и мы не пропускали ни одного, и повсюду нас заставляли петь. "И этой осенью много дней чьих-то рождений...". Перед нами открылись замечательные перспективы - содействие Б.Г. обе-щало очень многое. Мы уже понимали, что наш путь будет отличаться от основной рок-клубовской дороги, и это было крайне романтично - мы были одиночками, не вписываю-щимися в ленинградские рок-стандарты. "Гарин и Гиперболоиды" все чаще бывали у Майка - он жил рядом с ТЮЗом, и я частенько шел к нему прямо с работы, потом приезжал Витька, мы сидели иногда и до утра, а утром я шел на работу прямо от Майка - очень удобно. Именно там, на комму-нальной кухне ог-ромной квартиры, были первые прогоны нашей программы, обсуждения новых Витькиных песен - Цой показывал Майку и Наталье все свои новые произведения и ждал их трезвых суждений, на которые они были способны даже будучи нетрезвы.